Ритуал поедания рук шимпанзе: книги недели

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Йозеф Фогль. Расчет и страсть. Поэтика экономического человека. М.; СПб.: Издательство Института Гайдара, Факультет свободных искусств и наук СПбГУ, 2022. Перевод с немецкого К. Лощевского. Содержание

Философ Йозеф Фогль в наших краях не слишком известен (для знакомства рекомендуем почитать интервью, которое взял у него Иван Болдырев), хотя он занимается интересными вещами — в частности, выяснением отношений между литературой и политической экономикой. Фогля волнует не экономический контекст художественных произведений, как можно было бы предположить, но порядок знания, который стоит за этими явлениями. «Расчет и страсть» препарирует «поэтологический» порядок в немецкой культуре XVIII века: автор доказывает, что за камералистикой и романом воспитания, размышлениями о бумажных деньгах и литературной критикой стоят одни и те же эпистемологические принципы.

«Расчет и страсть» — сложная работа, где страстный филологический анализ сменяется отвелеченными рассуждениями; за всеми аргументами трудно уследить, однако основной вывод кажется прозрачным. Эпоха Просвещения была временем поддержания равновесия, упорядочивания случайностей, и это в равной степени проявлялось и в текстах, в экономических документах (включая диаграммы). На смену этой «эпистеме» приходит нестабильная модерность с экономикой бесконечной отсрочки, смешениями социального порядка и неуемной деятельностью Фауста. На сцену выходит человек экономический, который остается на ней до сих пор.

«Техника бухгалтерского учета рождает беспокойного, недремлющего и аргусоглазого субъекта, заменяющего купцу его собственную бдительность и собственный взгляд».

Неизвестная Харпер Ли. Рассказы, очерки, письма. СПб.: Найди лесоруба, 2021. Перевод с английского Д. Захарова, О. Сутягиной, А. Хохловой и др.

Ничуть не новинка, но примечательная книга, ускользнувшая от нашего внимания, исправляемся. Принято считать Харпер Ли автором одного романа, «Убить пересмешника», и вполне обоснованно. Создав эталонный текст южной готики, писательница так и не смогла пройти второй раз через внутреннего цензора (да и через внешних цензоров, впрочем, тоже). Бремя славы и смерть друзей, которые помогли советами и бесконечной редактурой произвести шедевр, как будто надломили Ли. Всю оставшуюся жизнь она жила загадочной затворницей, так и не издав больше ни одного романа.

Исследователь и переводчик Денис Захаров собрал под одной обложкой малоизвестные тексты писательницы: стихи, студенческие рассказы, открытые письма, статьи, речи, интервью и — самое интересное — письма. Если художественные произведения представляют интерес скорее для литературоведов, то переписка Ли позволяет заглянуть в затвор, увидеть ее энергичным и эмоциональным человеком, не похожим на отрывистый замкнутый образ. И, кажется, лучший эффект, который может произвести этот сборник, — сподвигнуть перечитать «Пересмешника».

«Уважаемая миссис Хадсон.

<...> Вы спрашиваете меня, где находится округ Мейкомб, где расположен Лендинг. Единственный ответ, который я могу вам дать, заключается в том, что округ Мейкомб находится в моем сердце, а Лендинг — в моем воображении. Если книга „Убить пересмешника“ убедила вас в их существовании, значит, как беллетрист я добилась профессионального успеха.

С уважением, Харпер Ли»

Роберт Михельс. Социология политической партии в условиях современной демократии. Исследование олигархических тенденций в совместной жизнедеятельности. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2022. Перевод с немецкого Ирины Ивакиной. Содержание. Фрагмент

В публицистике (как правило, реакционной) нередко можно встретить словосочетание «железный закон олигархии». Этот принцип гласит, что, допустим, создали рабочие профсоюз, платят равные взносы и коллегиально, как товарищ с товарищем, на равных обсуждают все вопросы и проблемы, касающиеся членов этого самого профсоюза. Со временем из массы равноправных трудящихся неизбежно выделится небольшая группа наиболее активных и компетентных лидеров. На этом горизонтальная организация профсоюза закончится и начнется олигархическая.

Принцип этот был сформулирован в 1911 году немецким социологом Робертом Михельсом в книге «Социология политической партии в условиях современной демократии», которая по ряду причин (прежде всего — идеологических) вышла на русском лишь теперь.

Эта работа была написана Михельсом в кризисный период его жизни, когда он пересматривал свои отношения с социализмом и рабочим движением. Неудивительно, что книга, написанная как строго научная, несет на себе явный отпечаток затаенных обид, первейшей из которых является та, что пролетариат пренебрежительно относится к интеллигенции, примкнувшей к революционерам, и не видит, каких жертв это стоило «академикам». Так что вполне закономерно, что волей-неволей Михельс подгоняет конкретные факты под общую стройную теорию, а порой переходит на откровенно полемический тон.

Сейчас, когда мы можем с расстояния взглянуть на эпоху, когда создавалась «Социология политической партии», читать этот труд особенно интересно — осознавая, что многие из проблем, поднятых в ней, так и не нашли консенсусного решения среди прогрессивно настроенной интеллигенции.

Впрочем, в пределах отдельно взятого интеллектуала Роберта Михельса все внутренние политические конфликты были решены довольно просто: он так уверовал в собственную теорию, что пришел к выводу, будто олигархическое управление — самое естественное для человеческого общества, а потому самое правильное. С этой мыслью он уехал в Италию и примкнул к фашистам Муссолини.

Справедлив ли Михельс в своей гипотезе или все-таки подлинно эгалитарные структуры возможны не только в проектах утопистов, но и в реальности? Есть разные мнения на этот счет. Зато доподлинно известно, что в апреле 1945 года Муссолини расстреляли, а его опухший труп, над которым вдоволь поглумились благодарные граждане, сбросили в сточную яму. Такой вот железный закон исторической справедливости.

«Многие — осознанно или нет — ненавидят государственный авторитет только за то, что сами не могут его добиться. Как в басне о лисе и винограде. Ими движет зависть и неукротимая жажда власти. Ненависть несчастных кадетов из больших семей к богатым и властительным двоюродным братьям. Горделивая уверенность, что лучше быть первым в пролетарской Галлии, чем вторым в аристократическом Риме. Существуют и другие типы, которые недалеко ушли. Первыми идут истерики, чудаки. Естественно, что угнетенные стремятся побороть вышестоящих. Но есть и те, кто находится наверху и стремится вниз. Те, кому слишком тесно наверху, верят, что внизу им будет просторнее, они ищут идеальный образ „народа“ и „природы“, который создали в своем воображении».

Дэвид Куаммен. Межвидовой барьер. Неизбежное будущее человеческих заболеваний и наше влияние на него. М.: Бомбора, 2022. Перевод с английского. Содержание

На этой неделе был подтвержден первый в России случай заражения человека оспой обезьян. Так уж получилось, что уже в самом начале этой книги американский научный писатель Дэвид Куаммен рассказывает именно об этом заболевании, которое «по-прежнему угрожает жителям Центральной и Западной Африки» (видите, как быстро все в мире меняется).

На страницах «Межвидового барьера» мы вместе с автором отправляемся в Габон, где дети обнаружили подозрительный труп шимпанзе, попадаем в медицинский изолятор для зараженных Эболой, который ласково называют «Тюряга», знакомимся с бангладешскими суфиями и ловцами обезьян. В тех же краях читатель встречает колдунов, которые за разумную цену заразят вашего врага вирусом Нипах.

Увлекательность путевого очерка Куаммен удачно совмещает с популярными рассказами о природе заболеваний, передающихся от одного биологического вида к другому (из известных науке к ним относятся 60 % недугов разной степени опасности). Значительная часть работы отведена развенчиванию чрезвычайно живучих мифов о ВИЧ и других вирусах, стремительно осваивающих человеческую популяцию.

Эта книга, написанная в 2012 году, уже издавалась на русском в другом переводе под лаконичным заглавием «Зараза»; обложку тогда украшала летучая мышь — переносчик Эболы. Кто знает, может, в следующий раз это почетное место займет, например, самая обыкновенная блоха.

«Один браконьер недавно сбежал от егерей, бросив свой мешок с мясом; там нашли восемь рук горилл. Эти руки собирались использовать для ритуала бека. „Для проведения нашего ритуала мы не можем обойтись без этих животных“, — жаловался вождь баквеле.

Я не хочу, чтобы мое отношение к культуре баквеле выглядело снисходительным, но все-таки разделывание шимпанзе и поедание их рук во время древнего и кровавого ритуала — это отличный способ заразиться ВИОcpz. С другой стороны, в таком суровом и голодном краю, как юго-восток Камеруна в 1908 г., причиной первого заражения вполне мог стать и банальный голод, а не сложные ритуалы».

Дмитрий Травин. Как государство богатеет: путеводитель по исторической социологии. М.: Издательство Института Гайдара, 2022. Содержание. Фрагмент

Вскоре после начала чтения новой книги Дмитрия Травина я уснул, и мне приснилось, что я оказался у Дмитрия Травина в гостях. Я спросил у Дмитрия: «Почему в вашем путеводителе по исторической социологии есть главы, посвященные Егору Гайдару и Фридриху фон Хайеку, но нет главы про Георгия Дерлугьяна?» Ответить он не успел, поскольку из телевизора Дмитрия вдруг вылезла чья-то рука, и я подозреваю, что она принадлежала все тому же прославленному австрийскому экономисту.

Подход Травина к исторической социологии действительно «авторский», как принято сегодня выражаться. Например, он пишет в предисловии: «В России часто даже не представляют, как много серьезных исследований сделали в этой области знаний зарубежные авторы. В России плохо понимают, насколько утвердилась на Западе та наука, которую у нас порой принимают за публицистику из-за ее „всеохватности“», — так-то оно так, но, по словам все того же Георгия Дерлугьяна, и на Западе эту науку очень многие считают «публицистикой», то есть это скорее мейнстримный взгляд на нее, нежели экзотический.

Как бы то ни было, книжка очень полезная, всем рекомендуем: в ней куча небольших очерков, посвященных работам самых разных макросоциологов и экономистов, которые с большим или меньшим успехом пытались и пытаются объяснить, как современный мир стал таким, какой он есть. И пусть никого не смущает то, что в ней Юваль Ной Харари соседствует с Иммануилом Валлерстайном, — так надо.

«И что же мы узнаем теперь из книги Оппенгеймера? Мы узнаем, что государство, оказывается, в далеком прошлом формировалось вовсе не ради стабильности и процветания народов, а для того, чтобы всевозможным бандитам тех давних времен (пусть даже они мягко именуются кочевниками) проще было грабить трудящееся население».